Сидько Григорий. Пирамида.

"Тот образ жизни и мыслей, со всеми его положительными и отрицательными сторонами, который можно назвать альпинизмом, существовавший в семидесятых годах в СССР, а более конкретно — в Ленинграде, был явлением уникальным и не мог возникнуть ни в какое другое время, ни в каком другом городе, и ни в какой другой стране".

В "Пирамиде" автор трепетно доносит дух времени. Книга — художественно-публицистическая. В ней больше реалий, чем выдумки. Это реальные студенческие стишки, подколы и ритуалы. Это реальный ЛИСИ, реальное Кузнечное, реальные погранцы и крыша Эрмитажа. И не гора N, а Эльбрус и плато Куликолон. И всем знакомые альплагеря. Реализм отдает даже натуралистичностью: кухонных разговоров, сцен бытовой жизни в горах, отношения к представительницам женского пола — женам и "спортивным подругам". (Что, кстати, позволило "Вольному ветру" возмутиться присутствием в художественном произведении нецензурных выражений). Вымышлены только герои. И художественно соткано повествовательное поле. И канва эта не столько текстовая, сколько визуальная. Недаром все четыре части названы киносценариями. Альпинизм сложно показать на плоскости. У него больше измерений. И поскольку жителям равнины не очень свойственна система координат "верх-низ", автор постоянно акцентируется на "вертикальных" образах. Работающий на стене девятиэтажки альпинист, панорамы с птичьего полета города и горной цепи, вид сверху вниз из окна на "плоскую" повседневную жизнь. А главный образ книги — пирамида — вся есть стремление вверх. Зачем возводили пирамиды в равнинном Египте? Зачем до сих пор лезут люди в горы?
Четыре части книги — как четыре грани пирамиды. Вершина одна, а грани (по крайней мере, у Сидько) очень разные. Первая часть — развесистый настоящий киносценарий: диалоги, картины и картинки. Вторая часть стилизована под кавказскую легенду о храбрых джигитах и, действительно, отражает общее отношение аборигенов горных районов к странным людям с веревками. Третья часть — документальная история в фактах об одной из сильнейших альпинистских секций Питера — секции ЛЭТИ. Часть четвертая — без диалогов вовсе. На фоне документальных фотографий живет вымышленный персонаж Сантим. И живет вокруг него город. Он и город живут разной жизнью.
Те, кто знают хоть что-то про ленинградский альпинизм (или про "ленинградский" и "альпинизм" в отдельности), узнают многое и многих. Кто не знает, почувствует и увидит. Ибо это книга не для альпинистов. Это книга о времени. Это книга о поколении. О не худшей части этого поколения.